Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
– А сегодня мы нашли место, чтобы возродить ее к жизни. – Олхейдо стал очень серьезным. – А вы уверены, что она не попытается снова? Вы уверены, что она не постарается стереть человечество с лица земли, начиная с вас?
– Я уверен, – сказал Эндер, – во всем.
– Абсолютной уверенности не существует.
– Уверен настолько, чтобы вернуть ее к жизни, – сказал Эндер. – Я уверен так же, как и все мы. Мы достаточно уверены, чтобы поверить. В этом и есть правда. Когда мы уверены подобным образом, мы называем это знаниями. Фактами. Мы ставим на эту карту свою жизнь.
– Я догадываюсь, что вы делаете. Ставите свою жизнь на ее существование. Но что она такое?
– Я более самонадеян. Я ставлю и твою жизнь тоже, жизнь всех людей, не спрашивая их мнения.
– Смешно, – сказал Олхейдо. – Если бы я спросил, могут ли они доверять Эндеру в том, что может поставить под угрозу их будущее, будущее всей человеческой расы, конечно, они ответили, что нет. Но если бы я спросил, стали бы они доверять Говорящему от имени Мертвых, большинство бы ответило «да». Они даже не догадаются, что вы один и тот же человек.
– Да, смешно, – ответил Эндер.
Но никто не смеялся. Прошло много времени, прежде чем Олхейдо заговорил вновь. Его думы вернулись к тому, с чего он начал.
– Я не хочу, чтобы Майро уезжал от нас за тридцать лет.
– Двадцать лет.
– Через двадцать лет мне будет тридцать два. А он вернется в том же возрасте. Двадцать лет. На двенадцать лет моложе меня. Если здесь найдется девушка, которая пожелает выйти замуж за урода с металлическими глазами, я могу быть женатым и иметь детей. Он даже сможет не узнать меня. Во всяком случае, я больше не буду его младшим братом. – Олхейдо вздохнул. – Для меня это все равно, что он умрет.
– Нет, – сказал Эндер. – Это будет подобно переходу из второй жизни в третью.
– Это тоже почти что смерть, – произнес Олхейдо.
– И в то же время – второе рождение, – сказал Эндер. – Можно и умирать, если знаешь, что сможешь заново родиться.
***
Валентина связалась с ним на следующий день. Пальцы Эндера дрожали, когда он принимал вызов и давал команды терминалу. Это был вызов, полномасштабный канал ансибла. Чрезвычайно дорогостоящий, но это не имело значения. Все связи ансибла со Ста Мирами были отключены, но Джейн организовала их связь безотлагательно. Для Эндера это означало, что Валентина в опасности. Конгресс Звездных Путей мог догадаться о причастности Эндера к восстанию и подслушать их разговор.
Она была старой. Голограмма ее лица отражала долгие годы, проведенные среди ветров, на островах среди цветов и морей Трондейма. Но улыбка осталась прежней, в глазах светился тот же огонек. Эндер в молчании разглядывал жестокое творение времени. Она тоже в молчании взирала на его молодость. На нее нахлынули прошлые воспоминания.
– А, Эндер, – наконец сказала она. – Какой ты молодой.
– Надеюсь, останусь таким же красивым с возрастом.
Она засмеялась. Затем заплакала. Он не мог даже заплакать. Как он мог? Он не видел ее всего пару месяцев. Для нее же прошло двадцать два года.
– Я думаю, ты слышала, – сказал он, – о наших проблемах. Разногласиях с Конгрессом.
– Я думаю, ты в гуще всего.
– Ситуация очень сложная, – сказал Эндер. – Но я рад, что я здесь. Я собираюсь остаться.
Она кивнула и отвела глаза.
– Да, я догадывалась. Но я вызвала тебя, чтобы еще раз убедиться. Я не хочу тратить пару декад, добираясь до тебя, чтобы прилететь и узнать, что ты уже отбыл неизвестно куда.
– Ко мне?
– Я слишком потрясена и восхищена твоей революцией, Эндер. После двадцати лет, потраченных на увеличение семьи, обучение студентов, любовь к мужу, жизнь в мире и покое, я думала, что не смогу воскресить Демосфена.
Но когда появились слухи о незаконных контактах со свиноподобными, а особенно сообщения о восстании в Луситании, и люди начали говорить чудовищные вещи, я увидела, что закипает старая, давно забытая ненависть.
Помнишь видео о баггерах? Какими страшными и угрожающими они казались тогда? Теперь стали показывать фильмы о телах двух зенологов, не могу вспомнить их имена, но наводящие ужас ролики можно видеть везде. А затем сообщения о десколаде, о том, что где бы ни появлялись жители Луситании, они разрушат все – более омерзительной лжи невозможно вообразить.
– Это правда, – сказал Эндер, – но мы работаем. Пытаемся найти средства, препятствующие распространению десколады при попадании на другие планеты.
– Правда это или нет, Эндер, все это неизбежно ведет к войне. Я хорошо помню войну – никто больше не знает об этом. Поэтому я воскресила Демосфена. Я вторглась в некоторые закрытые области компьютерной памяти и прочитала отчеты. Их флот вооружен Маленьким Доктором, Эндер. Если они решат использовать его, они взорвут Луситанию. Как ты…
– Так же, как и я в свое время. Всемогущая справедливость. Ты когда-нибудь думала, что я кончу тем же способом. Я, который жил всегда с мечом в руках…
– Прекрати шутить, Эндер! Я уже достаточно зрелая матрона. Я растратила чувство юмора и былую веселость. По крайней мере, сейчас мне не до шуток. Я напечатала несколько резких статей о деятельности Конгресса Звездных Путей и опубликовала их под именем Демосфена. Они ищут меня. Они называют это изменой.
– Поэтому ты едешь сюда?
– Не только я. Дорогой Жак тоже решил повернуть против своих братьев и сестер. Мы уже купили корабль. Нам помогает некто Джейн – она бдительно следит за каждым нашим шагом из компьютера.
– Я знаю Джейн, – сказал Эндер.
– Так у тебя целая организация здесь! Я была шокирована, когда мне сообщили о возможности переговорить с тобой. Мы предполагали, что твой ансибл отключен.
– Мы имеем влиятельных друзей.
– Эндер, Жак и я уезжаем сегодня. Мы привезем наших троих детей.
– Твой первый – …
– Да, Сифта, которая заставила меня быть такой толстой, когда ты покидал нас. Ей почти двадцать два года. Очень приятная девушка. А так же нашего лучшего друга, наставницу детей по имени Пликт.
– У меня была студентка с таким именем, – сказал Эндер, вспоминая разговор, состоявшийся два месяца назад.
– О, да, конечно, это было двадцать лет назад, Эндер. Мы также привезем несколько лучших людей Жака и их семьи. В общем, что-то наподобие ковчега. Но мы не будем тебе неожиданностью – у тебя целых двадцать лет для подготовки. Фактически даже больше, около тридцати лет. Мы проведем наш вояж в другом направлении, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что мы стремимся в Луситанию.
Приедут сюда. Через тридцать лет. Я буду старше, чем ты сейчас.
